Как встретят год Свиньи на хуторе Парасючка
Местечко с диковинным названием затерялось в курской глубинке, под Обоянью. На хуторе – фермерское хозяйство, где разводят поросят. Впрочем, его хозяин говорит, что это древнее предназначение Парасючки.
«Поставьте машину у крайнего дома, а сами – напрямки, через луг», – взгляд местных не упирался в конкретную точку, а терялся в перспективе горизонта. При этом знатоки делали размашистое движение рукой в неопределенном направлении. «Да что там идти: через луг, ручеек, там лесок – и на месте», – огорошил житель того самого крайнего дома. После недолгих уговоров все-таки сладили, согласился быть провожатым. Между тем, вечерело. Еще в деревне Туровке очертания домов только угадывались. В поле темень стала сгущаться. Минут 15 ходьбы по полю, миновали полесье, прогромыхали по шаткому мосту над речушкой До хутора добрались уже затемно.
Еще по дороге проводник предупредил – на Парасючке всего одна семья. Успех зависел от того, как нас примут. В то, что неблизкое путешествие будет бесполезным, как-то не верилось: народ в деревне простой, гостеприимный. «Какие журналисты?! Знаю я вас, в прошлом году все железки в Туровке перетаскали», – дверь захлопнулась перед самым носом. «Его Валерой звать», – растерянно и будто виновато выговорил мужичок, до этого представившийся как Славка. Он довел нас до единственного, с его слов, дома Парасючки.
Новогодний фейерверк – 2 ракеты
Свет в окнах соседней хаты, несмотря на утверждение Славки, что перед нами сарай, не давал покоя. «Там Витька живет», – неизвестно откуда появившийся пацан, похоже, хотел привлечь к себе внимание. «Главное, чтобы собаки не было», – приглашающе махнул рукой «филиппок» в нахлобученной на глаза шапке. Через минуту мы уже были в комнате.
Витьке – Виктору Алексеевичу Желенкову – на вид около 40. Пару лет назад перебрался к нам из Украины – говорит, нелегкая жизнь заставила. Его жилье – не сарай. В прошлом жилая мазанка, хозяева которой давно померли. Гость из «незалежной» посчитал, что в праве перебраться в нее – сколько их, таких брошенных хат по Руси. Все нехитрое убранство жилища – пара старых обтрепанных диванов, советский телевизор, щедро показывающий хозяину три канала, стол. Со стены приветливо улыбается какая-то барышня – плакат остался с сельхозпереписи. Это единственный атрибут, напоминающий, какой год за окном.
На кухне удивительно чисто. На электроплите в блестящем котелке пыхтит картошка, в кастрюльке по соседству варится суп. Дуршлаг, ковшик для воды, черпак – аккуратно развешаны каждый на своем гвоздике.
Соседский мальчишка Эдик – друг Виктора Алексеевича. С ним вечерами смотрят телевизор, играют в шашки. Улыбчивый Эдуард бахвалится, что у него уже припасено 2 ракеты – пойдут с Витькой в новогоднюю ночь пускать. «Елку срубим, – подхватывает Виктор Алексеевич. – Поставим прям тут». Только сразу добавляет – игрушек нет. Задача – сделать их в срок с 10-летним приятелем из бумаги. Это и будет украшение новогодней красавицы.
Некогда житель Парасючки работал фрезеровщиком на военном заводе под Днепропетровском. Сейчас представляется – «скотник». Работает на ферме у соседа. С сотню баранов, 14 коров, 40 коз, 150 свиней и поросят. Говорит, жизнь веселая, не жалуется. В семь утра подъем, в 10–11 отбой. В новогоднюю ночь главное – не засидеться
На хуторе – как в Ленинграде
Через пару минут выясняется, что на хуторе есть и третий обжитой дом. Фермер – не тот подозрительный сосед, что захлопнул дверь, а вполне приветливый, со слов местных, но еще не знакомый нам селянин. «Там собаки – загрызут, только со мной, может, и не тронут», – лукаво улыбается Желенков. После невзначай брошенной фразы изо всех сил упрашиваем Виктора Алексеевича, чтобы проводил. Неохотно надевает телогрейку, всовывает ноги в худые галоши. Эдик с важным видом героя голливудских фильмов отправляется с нами. Через полсотни метров из темноты вырисовываются силуэты двух несущихся собак. Все, что удается различить, – они нам чуть ли не выше пояса. Угрожающие команды переходящего на крик Виктора Алексеевича не приводят ни к какому результату – псы не замедляют бег. Только поравнявшись с Эдиком, волкодавы, жалостливо взвизгнув, отскакивают в сторону. Оказывается, наш спаситель со всего маху дал собакам по носам.
«Это у нас сегодня освещения нет, – как ни в чем не бывало возобновляет разговор Виктор Алексеевич. – А вот луна выйдет – здесь как в Ленинграде!»
Дом фермера – такая же ветхая мазанка. Такая же скудная обстановка. Жена-армянка, представившаяся Джеммой, не говорит и не понимает по-русски. Но в ней сразу угадывается гостеприимная хозяйка – с трудом связывая слова, предлагает кофе. Новый год здесь пройдет по тому же сценарию. Правда, елка, которую поставят в зале, будет совсем без игрушек – делать их из бумаги тут не станет никто. Речь президента, бой курантов... Хозяин Григорий Акопян устроит салют – когда бывает в Курске, приобретает новые петарды и хлопушки. Это, пожалуй, единственный дом, где будут гости. Из города приедут сыновья фермера. Но Григорий и Джемма не будут праздновать до утра – на работу подниматься раньше солнца.
«Свинья – самое чистоплотное животное», –
говорит фермер Григорий. Он больше 40 лет занимается разведением разного скота. «Гнезда, которые устраивают себе свиньи, когда чувствуют, что время пороситься, настоящее произведение исскуства», – добавляет фермер. С его слов, лишь по исходящему от земли пару во время морозов можно определить, где обжилась свинья с поросятами.
Все животные Акопяна гуляют сами по себе. Их не держат в загонах, они вольно пасутся в округе. «Козы убегают на 3–4 дня, поедят чего-нибудь по дворам, потом возвращаются», – хохочет нанятый работник Виктор Алексеевич. А свиньи далеко не отходят – кружат вокруг дома, преданные...
На хуторе Парасючка Акопян появился еще в 1967 году. Тогда с интересом расспрашивал старожилов, как появилось необычное название. «Как говорил один дедушка, которому было за сто лет, – заявил «ДДД» Григорий, – здесь издревле разводили свиней, живность вывозили на продажу в торговый город Обоянь». Почему в названии не сохранено грамматически верное написание слова, история умалчивает. Хотя именуется в честь поросенка, пишется через два «а», да еще с чудным суффиксом. Акопян уверен: населенному пункту никак не меньше 300 лет. Когда-то здесь было порядка 50 домов.
Сначала Григорий работал в местном коровнике. Через некоторое время хозяйство развалилось, он же смог приобрети помещение и сам занялся скотоводством. Но сейчас хочет с хутора уходить. «Четыре «УАЗа» угробил, – сокрушается Акопян. – Бездорожье – полтора километра до трассы. Сейчас езжу на «Ниве», даже не знаю, сколько протянет она». Запустение и безлюдность стали одолевать со временем и фермера, скучать которому, казалось бы, некогда. В его планах – сокращать хозяйство здесь, расширять в другой деревне, где у него тоже своя ферма.
Справка «ДДД»: В нашей области есть еще немало пунктов, имеющих отношение к символу наступающего года. Две Кабановки, один Свинец, пара деревень, в названии которых фигурирует «сало». Самый большой из них город Рыльск. Есть легенда о том, что кабан, роя себе логово, раскопал русло реки. Речка получила название Рыло, а поселение, возникшее позже на ее берегах, стало именоваться Рыльском. «Путь, по которому якобы мигрировали дикие свиньи, прозвали «свиным шляхом». Дорогу в сторону Хомутовки и поныне в народе кличут именно так», – рассказал местный краевед Николай Чалых. На гербе Рыльска увековечена голова кабана. Кстати, в 2007 году исполняется 855 лет со дня упоминания древнего города в летописи.
Оксана САНИЦКАЯ, Обоянский район
Вверх▲
Отзывы читателей (0)
Написать отзыв▼
Архив рубрики / Другие статьи этого номера 52 (638) от 26 декабря 2006 года
Как встречают Новый год известные куряне: от домашних спектаклей до поездок в Доминикану