Дорога к революции и Первомаю: запрещенный праздник Весны и Труда в Курске
1 мая в ряде стран отмечают День Весны и Труда, хотя история праздника изначально связана с борьбой трудящихся за свои права. Первые легальные маевки в России были организованы лишь после свержения самодержавия. До этого рабочие устраивали 1 мая нелегальные шествия, которые нередко завершались разгонами и жертвами. Несмотря на то, что Курск в последние годы существования Российской империи был «одним из самых спокойных городов по революции», местный рабочий класс не боялся заявить о себе и выйти на демонстрации.
Перестрелка с «черной сотней» и отказ учиться
В конце XIX – начале XX века Россия считалась одной из передовых стран мира, во всех сферах наблюдался рост. Особенно он был ощутим в сельском хозяйстве. Поскольку без крепкой промышленности страна не могла быть в лидерах, открывались новые заводы и фабрики, производства оснащались современным оборудованием, тяжелый ручной труд постепенно уходил в прошлое. С другой стороны, фабричное законодательство, регулирующее взаимоотношения нанимателя и рабочих, было несовершенно и требовало пересмотра.
К концу XIX века в Российской империи дневная смена рабочего-мужчины составляла 11,5 часа, женщины – десять часов. Но это официально. На большинстве предприятий трудились по 12–15 часов в день, без выходных, но с жесткими штрафами за любую провинность...
Схожая картина была в Германии, США, Испании, Франции и других развитых странах. Среди трудящихся начали активно распространяться идеи социализма, коммунизма и анархизма. Рабочие объединялись в профсоюзы, зарождалось революционное движение.
1 мая 1886 года в американском городе Чикаго полиция разогнала мирную демонстрацию трудящихся, требовавших установить 8-часовой рабочий день. Мирное шествие превратилось в кровавую бойню. В память о тех событиях Парижский конгресс II Интернационала объявил 1 Мая Днем солидарности рабочих. Было предложено ежегодно отмечать эту дату демонстрациями.
Подобные шествия до Октябрьской революции 1917-го проходили и в Курске, однако о массовости и тем более легальности речи не шло. Участниками акций в основном были учащиеся и немногочисленные на тот момент представители революционных партий. После Кровавого воскресенья 1905 года в Курской губернии сообщество революционеров заявило о себе. На фоне массовых крестьянских волнений в Льговском уезде, где «крестьяне жаждут боя и усиленно запасаются оружием для борьбы с представителями власти», в Курске было спокойно, бастовали лишь железнодорожники и учащиеся.
Например, как писал курский историк Владимир Степанов, юноши из землемерного училища объявили 9 февраля 1905-го забастовку и отказались учиться, а на следующий год 1 мая не явились на занятия «в знак солидарности с рабочим классом». На тот момент численность рабочих в регионе не превышала трех тысяч человек.
Ярким событием стала октябрьская манифестация 1905 года – ее организаторами в Курске были большевики и эсеры. Митинг планировали провести на Красной площади. Колонна рабочих с красными флагами пошла по Московской улице (ныне улице Ленина). На углу с Херсонской (Дзержинского) митингующие увидели монархистов-черносотенцев. В толпу трудящихся полетели камни, началась стрельба. Шествие было сорвано.
Неудобный момент для партийной работы
С началом Первой мировой войны жизнь рабочих Курской губернии ухудшилась. В 1914-м наблюдалось сокращение производств, уменьшение зарплат, цены на продукты росли, на отдельных предприятиях рабочий день составлял 14 часов. Политическая жизнь губернии тоже изменилась: были закрыты либеральные издания, ужесточена цензура, революционно-демократические силы объявлены вне закона.
В октябре 1915 года начальник курского губернского жандармского управления получил телеграмму министра внутренних дел с требованием подготовить доклад о ситуации в губернии. От шефа курской политической полиции требовали объективной картины настроений, царивших среди рабочих, крестьян, студенчества: как куряне относятся к властям, войне, земельному вопросу, какую роль играют оппозиционные силы в регионе, есть ли подпольная пресса и т. п.
«Никаких революционных организаций в районе, вверенном моему наблюдению, в настоящее время нет, а равно и нет пока попыток к созданию таковых», – отвечал глава курских жандармов, полковник Мрочкевич. В докладе он добавлял, что «отдельные лица, примыкавшие раньше в период 1904–1910 гг. к революционным организациям и ныне не изменившие убеждений, по сведениям агентуры, находят настоящий момент неудобным для партийной работы».
Стали привычны доносы на людей, слишком смело выражавшихся о текущих проблемах. Так, из рапорта рыльского уездного исправника курскому губернатору от 18 января 1915 года узнаем, что бывший германский подданный Густав Карлович Штейн, обсуждая с бакалейщиком Захватаевым дополнительный акциз на табачную продукцию («Правительству нужны деньги на войну»), сказал: «Да, это правда, в России воевать не с чем, а в Германии всего много». И добавил: «Поверьте, после войны будет революция, полякам, что обещали, – ничего не дадут». В отношении Штейна обязали провести проверку.
Пели «Интернационал» и «Марсельезу»
В 1917 году революционные настроения в Курской губернии усилились после Февральской революции и отречения императора Николая II – самодержавие пало. В Курске двоевластие: с одной стороны – Временный исполнительный комитет (Губернский нарсовет) как орган Временного правительства, с другой – Совет военных и рабочих депутатов. Курские Советы были представлены эсерами и меньшевиками, отстаивающими интересы крестьянства. Большевистская организация на тот момент существовала в Курске только на железнодорожном узле.
Несмотря на политические разногласия, в День солидарности трудящихся куряне вышли на митинг. Газета «Курский край» от 20 апреля (по старому стилю) 1917 года писала: «Над зданием вокзала, мастерских, в чистом весеннем небе вьются красные флаги, с красными плакатами приходят паровозы пассажирских поездов из Харькова: «Да здравствует 1-е Мая!». 11 час. 20 мин. утра, железнодорожники собираются на площади перед вокзалом; на постах остается лишь очередная смена всех служб, и движение не затихает ни на минуту».
В колонне не менее 25 красных флагов, с надписями: «Да здравствует интернационал и самоопределение народов», «Требуем закона о восьмичасовом рабочем дне», «Да здравствует свободная Россия!», «Земля и воля». Оркестр играет «Марсельезу», колонна в 5–6 тысяч человек идет от вокзала к городу. Куряне собираются у Херсонских и Московских ворот, на Знаменской площади. Тут и там звучат «Марсельеза», «Интернационал». Люди исполняют «Вы жертвою пали» и «Дубинушку».
Колонна с вокзала останавливается у Народного дома, это один из трех пунктов, где в Курске идут первомайские митинги. Слово берут солдат Горин, присяжный поверенный Григорьев, железнодорожники Васильев и Бабков, а речь машиниста Циплухина вызывает фурор у собравшихся.
В час дня на Знаменской площади начинается главный митинг. Как писала «Курская военная газета», с приветственным словом к народу обратился губернский комиссар Лоскутов, поздравив трудящихся от имени Временного правительства. «1 Мая давно уже празднуется во всем мире и только теперь, впервые, этот день будет отпразднован свободно и открыто у нас в России», – отметил он, добавив, что «произошедший государственный переворот передал власть в руки народа, и народ сам сумеет установить и свои праздники, и форму их чествования».
Но не только в Курске шли первомайские демонстрации. Как пишет курский журналист, краевед Михаил Лагутич, Праздник Весны и Труда в 1917-м отмечали во Льгове: «На станцию Шерекино утром прибыл празднично украшенный поезд с рабочими и служащими железнодорожного узла. Демонстранты несли множество знамен и транспарантов с призывами самого разного характера, отражавшими программы различных партий».
Около станции состоялся митинг. С пением «Смело товарищи в ногу» и «Интернационала» демонстранты прошли колонной в Льгов.
Подготовил Александр ДЕМЧЕНКО