Русский Шерлок Холмс родом из Курской губернии
Во второй половине XIX века Иван Путилин наводил ужас на криминальный мир. Уроженец Курской губернии возглавил созданную в 1866 году указом императора сыскную полицию Санкт-Петербурга. «О нем говорили как о русском Пинкертоне, называли его и Шерлоком Холмсом», – сказано в книге «Гений российского сыска И. Д. Путилин». За неутомимость, целеустремленность и непредсказуемость прозвали «черным сыщиком» и отмечали, что он обладал «уму непостижимым чутьем гончей собаки».
Из канцелярии в полицию
Иван Путилин родился в бедной семье коллежского регистратора в Новом Осколе Курской губернии в мае 1830 года. В 10-летнем возрасте его определили в уездное реальное училище. В биографических очерках сказано, что учился Ваня весьма посредственно, даже гимназический курс не окончил. Так и прожил бы в бедности и безвестности, но помог случай. Когда ему исполнилось 20 лет, уехал в Петербург к старшему брату, который служил в Министерстве внутренних дел. Он-то и помог младшему Путилину определиться на службу в канцелярию хозяйственного департамента министерства.
По свидетельствам современников, Иван Дмитриевич принадлежал к тому редкому типу людей, которые своим трудом, умом и способностями пробивали дорогу в жизнь. Эти качества молодого человека были замечены и по достоинству оценены. Открывалась возможность для продвижения по службе. Тогда-то и стало понятно, что без образования не обойтись. И молодой человек взялся за учебу: свое скромное жалование он тратил на учителей. Да так преуспел, что сдал экзамен по всему гимназическому курсу при Санкт-Петербургском университете. «Это давало ему определенные права в продвижении по служебной лестнице, – пишут биографы. – Но душа не лежала к канцелярскому делу. И в декабре 1854 года молодой Путилин спокойную жизнь мелкого служащего сменил на службу в полиции в качестве младшего квартального надзирателя – это была низшая должность в городской полиции. С нее-то и началась головокружительная карьера знаменитого российского сыщика... В его участок входили Толкучий рынок, прилегающие к нему улицы и переулки, заселенные столичным сбродом».
Надо сказать, что и отношение к полиции в те годы было не самым уважительным. В ее ряды вступал всякий, кто искал наживы, полицейские были не только необразованны, но и просто грубы, и «всякое соприкосновение порядочного человека с полицейским чиновником считалось почти осквернением».
Эту картину дополняют свидетельства самого Путилина о том, что это было время, когда полиция практически ничем не была оснащена, а потому отчаянных злодеев приходилось ловить голыми руками. «Теперь (в конце 90-х годов XIX века) у нас есть все, что могли выработать культура, прогресс, наука, – писал позднее Путилин. – К нашим услугам – телефон, железная дорога, а в нашей профессии – разные научные методы, приемы, изобретения, хотя бы те же фотографические портреты преступников, антропологические снимки с них... Теперь мы располагаем армией смышленых, образованных агентов-сыщиков, имеющих возможность хорошо изучить литературу своего предмета. А тогда? Что было тогда? Ничего, ровно ничего в положительном смысле, но зато много в отрицательном. Неграмотные «будочники», грязные квартальные части с невежественным персоналом, откровенное пьянство и еще более откровенное взяточничество. Поездка куда-нибудь за город, в особенности в глухое ночное время, представлялась уже подвигом огромной трудности. А они, эти злодеи, точно отлично понимая, как все это неустройство, как вся эта тьма… им на руку, усиливались в своем числе со сказочной быстротой. И мало того, что усиливались численно, но приобретали еще особую смелость, особое ухарское нахальство в своих разбойничьих похождениях. Они резали, грабили, насиловали с такой же легкостью, с какой пьянствовали и распутничали».
«Стоять, Сонька! Я – Путилин!»
В 1866 году указом императора в Санкт-Петербурге была создана сыскная полиция. Первым ее начальником и стал Иван Дмитриевич Путилин. Конечно же, это назначение вызвало пересуды. Многие не могли понять, как младший помощник квартального надзирателя Толкучего рынка, приехавший в столицу из глубинки, смог сделать столь головокружительную карьеру. Говорили, что он не слишком образован, простоват, приличным манерам не обучен, да еще, по слухам, вроде на руку нечист. Однако вскоре злопыхатели умолкли. «В лице Путилина преступные элементы России имели достойного противника, – сказано в его биографии. – Благодаря ему огромные суммы были возвращены казне и частным лицам, были раскрыты целые ряды грандиозных мошенничеств, подлогов, таможенных преступлений, загадочных убийств... Путилин был полицейским не только по службе, но и по призванию».
Путилин первым ввел в полицейскую практику Российской империи работу под прикрытием. Он нередко переодевался босяком или чернорабочим и, рискуя жизнью, внедрялся в преступные группировки, узнавал замыслы воров и грабителей, посещал петербургские трущобы – постоялые дворы, притоны. Там он изучил законы преступного мира, его обычаи и нравы.
Однажды в окрестностях Петербурга объявилась шайка грабителей, которые нападали на извозчиков, грабили седоков, иногда и убивали. Вся полиция была поднята на ноги, а результатов не было. «Я весь горел от этого дела, – вспоминал Путилин. – Потерял и сон, и аппетит… Я дал себе слово: разыскать их всех до одного, хотя бы с опасностью для своей жизни». Он решил внедриться в эту шайку и обезвредить ее. Обулся в рваные галоши на босу ногу, надел рваные брюки, женскую теплую кофту с продранными локтями, военную засаленную фуражку, подкрасил нос, сделал на лице два кровоподтека… Превратившись таким образом в босяка, он смело отправился на окраину Петербурга, нашел нужную избушку, постучал. Поведал хозяевам историю беглого солдата, был принят за своего… Вскоре шайка была ликвидирована.
«Артистические способности помогли сыщику задержать известную мошенницу по прозвищу Сонька Золотая Ручка, – читаем в книге «Гений российского сыска...». – Дважды ускользала она от Путилина. Совершив очередное преступление – убийство и ограбление в купе поезда, она заявила напавшему на ее след Путилину: «Велик ты, Путилин, но меня тебе не поймать!» На что сыщик ответил: «И ты велика, Сонька, и я тебя поймаю!» Он не гонялся за дешевой славой, но любил блеснуть мастерством, причем делал это эффектно и с изяществом. Так и в этот раз. Он сел в поезд под именем барона Ротшильда, позаботившись о том, чтобы Соньке стало известно о богатом пассажире. Она не заставила себя долго ждать. Вошла в купе, блистая красотой, изысканно одетая, назвалась княгиней Имеретинской. Путилин принял игру. Он мило беседовал с лжекнягиней по-французски. Сознался, что имеет достаточные средства и что покорен ее красотой и огорчен выпавшими на ее долю несчастьями, о которых она ему поведала. «Барон» выразил готовность оказать ей материальную помощь. Сонька, как делала неоднократно, бросилась «кавалеру» на грудь, чтобы, обнимая, сделать укол в шею ядом мгновенного действия. И в этот миг прогремел знакомый голос: «Стоять, Сонька! Я – Путилин!», и рука со шприцем была схвачена мертвой хваткой. Соньке только и осталось сказать: «Велик ты, Путилин! Поймал меня!»
«Он умел отлично рассказывать и еще лучше вызывать других на разговор»
Отличительной чертой Ивана Путилина была вежливость. Он никогда не оскорблял даже самых жестоких преступников и всегда допрашивал их с глазу на глаз. «У меня никогда не было готовой формулировки для допроса, – писал Путилин в своих воспоминаниях. – Я никогда не старался запутать преступника, поймать его в противоречиях и тем озлобить. Наоборот, я беседовал с ним как с хорошим знакомым, даже старался ему внушить, что он не изверг рода человеческого, не злодей, а несчастный человек, попавший в беду вследствие стечения обстоятельств и достойный всякого сожаления... После ряда бесед выходило всегда так, что преступник открывал мне, как говорится, всю душу...»
Такое отношение к преступникам помогало Путилину заводить «друзей» в криминальном мире. Частенько, отправляясь в тюрьму по тем или иным делам, он среди арестантов встречал старых знакомых, которые по секрету могли дать весьма ценные указания и советы. По сути, уроженец Курской губернии первым создал широкую сеть информаторов для предотвращения преступлений.
– Необыкновенно тонкое внимание и чрезвычайная наблюдательность, в которой было какое-то особое чутье, заставлявшее его вглядываться в то, мимо чего все проходили безучастно, соединялись в нем со спокойной сдержанностью, большим юмором и своеобразным лукавым добродушием, – писал известный юрист и литератор Анатолий Кони. – Умное лицо, обрамленное длинными густыми бакенбардами, проницательные карие глаза, мягкие манеры и малороссийский выговор были характерными признаками Путилина. Он умел отлично рассказывать и еще лучше вызывать других на разговор. К этому присоединялась крайняя находчивость в затруднительных случаях. По делу о жестоком убийстве купца Бояринова и служившего у него мальчика он разыскал по самым почти неуловимым признакам заподозренного им мещанина Богрова, который, казалось, доказал свое алиби и с самоуверенной усмешечкой согласился поехать с Путилиным к себе домой. Сидя на извозчике и мирно беседуя, Путилин внезапно сказал: «А ведь мальчишка-то жив!» – «Неужто жив?» – не отдавая себе отчета, воскликнул Богров, утверждавший, что никакого Бояринова знать не знает, – и сознался...
«В Петербурге в первой половине семидесятых годов не было ни одного большого и сложного уголовного дела, в розыск по которому Путилин не вложил бы своего труда, – писал Анатолий Кони в сборнике «Из записок судебного деятеля». – Мне пришлось наглядно ознакомиться с его удивительными способностями для исследования преступлений в январе 1873 года, когда в Александро-Невской лавре было обнаружено убийство иеромонаха Иллариона. Илларион жил в двух комнатах отведенной ему кельи монастыря, вел замкнутое существование и лишь изредка принимал у себя певчих и поил их чаем. Когда дверь его кельи, откуда он не выходил два дня, была открыта, то вошедшим представилось ужасное зрелище. Илларион лежал мертвый в огромной луже запекшейся крови, натекшей из множества ран, нанесенных ему ножом. Его руки и лицо носили следы борьбы и порезов, а длинная седая борода, за которую его, очевидно, хватал убийца, нанося свои удары, была почти вся вырвана, и спутанные, обрызганные кровью клочья ее валялись на полу в обеих комнатах. На столе стоял самовар и стакан с остатками недопитого чая. Из комода была похищена сумка с золотой монетой... На столе у входа стоял медный подсвечник в виде довольно глубокой чашки с невысоким помещением для свечки посредине, причем от сгоревшей свечки остались одни следы, а сама чашка была почти на уровень с краями наполнена кровью, ровно застывшею без всяких следов брызг...
Во время составления протокола осмотра трупа приехал Путилин. Он стал тихонько ходить по комнатам, посматривая туда и сюда, а затем, задумавшись, стал у окна, слегка барабаня пальцами по стеклу: «Я пошлю, – сказал он мне затем вполголоса, – агентов (он выговаривал ахентов) по пригородным железным дорогам. Убийца, вероятно, кутит где-нибудь в трактире, около станции». – «Но как же они узнают убийцу?» – спросил я. «Он ранен в кисть правой руки, – убежденно сказал Путилин. – Видите этот подсвечник? На нем очень много крови, и она натекла не брызгами, а ровной струей. Поэтому это не кровь убитого, да и натекла она после убийства. Ведь нельзя предположить, чтобы напавший резал старика со свечкой в руках: его руки были заняты – в одной был нож, а другою, как видно, он хватал старика за бороду». – «Ну, хорошо. Но почему же он ранен в правую руку?» – «А вот почему. Пожалуйте сюда к комоду. Видите: убийца тщательно перерыл все белье, отыскивая между ним спрятанные деньги. Вот, например, дюжина полотенец. Он внимательно переворачивал каждое, как перелистывают страницы книги, и видите – на каждом свернутом полотенце снизу – пятно крови. Это правая рука, а не левая: при перевертывании левой рукой пятна были бы сверху…»
Поздно вечером, в тот же день, убийца был арестован. Он оказался раненым в ладонь правой руки и расплачивался золотом. Доставленный к следователю, он сознался в убийстве и был затем осужден присяжными заседателями, но до отправления в Сибирь сошел с ума. Ему, несчастному, в неистовом бреду все казалось, что к нему лезет отец Илларион, угрожая и проклиная…»
Продолжение следует...
Подготовила Александра БЕРЕГОВАЯ
Вверх▲
Отзывы читателей (0)
Написать отзыв▼
Архив рубрики / Другие статьи этого номера 28 (1343) от 14 июля 2020 года
увлечениеградостроительствокоммуналкачтобы помнилидикая природахорошая новостьгибель на водепроисшествияпроисшествияподготовка к сезонуКурский «Авангард» победил в первом спарринге после коронавируса
у канатов рингамяч над сеткойлучший среди сильнейшихисследованиебудь осторожен!соцстрах разъясняетвопрос прокуроруэто интересно
акция • рекламарекомендациихозяйке на заметкусад и огородвкусно и полезно
лицо номера
