Оштрафовать за пьянство и уволить за неблагонадежность. Как легендарный начальник курской полиции чистил ряды подчиненных
В истории Курского края осталось имя Тита Вержбицкого, возглавлявшего губернскую полицию в конце XIX века. Полицмейстера исключительной честности знают больше по увлечениям вне службы: журналист, краевед, человек, который добился установки памятника путешественнику Григорию Шелихову в городе Рыльске. Велики и служебные заслуги Вержбицкого: по его инициативе в Курске зарождался вытрезвитель, была открыта полицейская школа, введены новые правила для оформления задержанных и многое другое. Но главное, офицер строго спрашивал с подчиненных, не покрывал преступников в погонах, умел публично признать ошибки.
В 1889 году 54-летний Вержбицкий переехал в Курск из Подольска, где возглавлял губернскую полицию. На новое место Тита Иоильевича пригласил тогдашний курский губернатор фон Валь.
«Хотя в должности полицмейстера Вержбицкий прослужил всего два года, курянам он запомнился как человек сильного характера и крутого нрава», – пишет доктор исторических наук Галина Салтык.
Подтверждение тому – приказы полицмейстера, опубликованные в газете «Курские губернские ведомости». По сообщениям, указаниям Вержбицкого можно представить областной центр конца XIX века, узнать актуальные городские проблемы, понять, как власти делали жизнь обычных горожан лучше, а иногда, наоборот, наплевательски относились к населению.
Двойные убийства, проститутки, нечистоты на улицах
До Октябрьской революции стражи закона не только раскрывали преступления и следили за порядком в общественных местах. Они также держали под контролем санитарное состояние улиц и предприятий, участвовали в тушении пожаров, занимались благоустройством города (чинили тротуары, высаживали деревья и т. п.), контролировали извозчиков, охотников, следили за качеством питьевой воды, состоянием городского водопровода. В общем, и Роспотребнадзор, и МЧС, и Зеленстрой, и комитет ЖКХ в одном лице.
Заглянем в полицейские отчеты и газетные заметки 1889–1890 годов, когда губернскую полицию возглавлял Тит Вержбицкий. Нагрузка на курских полицейских приличная: нужно было разыскать воров, укравших «мануфактурный товар из склада купца Наумова», написать правила торговли для базаров, где «недоброкачественная провизия, раки и рыба испорченные, сметана поддельная, а мясные лавки неопрятно содержатся», найти «чемодан дворянина Меркушева, похищенный на станции Прохоровка, летом контролировать охоту в слободе Ямской.
Тяжких преступлений тогда в Курске совершалось не меньше, чем сегодня. Так, летом 1889-го в лесу слободы Ямской «найден труп, значительно разложившийся, неизвестного человека, по-видимому, из чернорабочих, с кровью на левой руке». Наделала шума и история крестьянина, который, чтобы не отдавать долг знакомой, в июле 1887-го убил женщину и ее маленькую дочь на подъезде к Курску, а потом, боясь быть раскрытым, четырежды перепрятывал останки жертв. Преступника поймали только в середине 1889 года.
Были в работе полицейских конца XIX века случаи комичные, даже пикантные. К примеру, в июле 1889-го с заявлением обратился турецкий подданный Яни, который утверждал, что в гостинице на улице Сосновской его обокрала проститутка, «так как дверь нумера была отперта». Полицейские разыскали жрицу любви «в коридоре в одной сорочке, но денег по обыску нигде не оказалось».
Полицейские отмечали плачевное состояние бочек, в которых золотари перевозят по Курску нечистоты: помои проливаются на дороги, «воздух заражается», а также огорчало состояние отхожих мест в частных домах: «Сортиры и помойные ямы устроены и содержатся при полном нарушении гигиенических правил». Мало в Курске было и деревьев, а они, по мнению полицейместера, «являются твердой преградой и надежным оплотом в деле губительного распространения пожаров». Из-за чего город может почти полностью выгореть, как уже бывало. К осени 1889-го в областном центре «поразительно небольшое количество каменных домов»: 382 на 3011…
Пьяные полицейские, оставленные посты
Каждое правонарушение и преступление в городе и слободе Ямской не оставалось без внимания полицмейстера Вержбицкого. К ответу он призывал и подозреваемых, и подчиненных. Особое внимание Тит Иоильевич уделял, как бы сейчас сказали, работе с личным составом. Полицейские, которые хорошо несли службу, поощрялись, а те, кто допускал ошибки и не слушал начальство – наказывались.
Например, в сентябре 1889-го Вержбицкий ходатайствовал о денежных премиях сотрудникам, охранявшим общественный порядок во время прибытия в Курск иконы Божией Матери «Знамение»: «Все полицейские чины, назначенные в наряд, исполнили возложенные на них обязанности с полным усердием и расторопностью». И, напротив, «за нерадивое по службе» был оштрафован на три рубля (по нынешним меркам – более 4500 рублей) городовой, дежуривший рядом с дачей Боева, где в июле произошла потасовка солдат с дворянами. Две компании катались по Тускари на паровой лодке, собака одного из отдыхавших прыгнула в воду, а вернувшись к хозяину, обрызгала сидевших, что их оскорбило. На берегу началась драка, «которая хотя и могла бы быть прекращена городовым, но он, будучи раздет в будке, на крики, слышанные им, выйти не поспешил».
Это не единичный случай, когда подчиненным доставалось на орехи от Вержбицкого: штрафуются за пьянство городовые 1-й части Кутепов и Ретешников по 1 рублю каждый, городового 3-й части приказано уволить «за неблагонадежность», оштрафованы пожарные служители 3-й части Тимофей Устинов и Павел Черкасов «за ослушание и грубое обращение с унтер-брандмейстером Карнауховым по 50 копеек каждый».
Наказанию подверглись полицейские, оставившие посты 27 мая 1889 года: они присоединились к массовым гуляниям в Лазаретном саду Курска. В это время за многих работу выполняли обычные городовые.
«В Лазаретном саду я встретил почти половину чиновников вверенной мне полиции, появление которых в таком числе вызвало недоумение даже среди публики, – отмечал Вержбицкий. – Смущенный этим обстоятельством, я вынужден был всем явившимся в Лазаретный сад чиновникам сделать замечание, предварив, что такое их поведение может повести к серьезной каре».
Пожурил полицмейстер и пристава с заведующим слободой Ямской, где летом 1889 года не все извозчики ездили с номерами и фонарями на кузовах. Неоднократно полицейское начальство говорило о нарушениях, но чины рангами ниже замечания игнорировали. По мнению Вержбицкого, полицейские «отнеслись к этому серьезному делу слишком поверхностно» и заслужили взыскание.
«Плохой тот полицейский чиновник, которого необходимо понуждать к исполнению его обязанностей, – считал Тит Иоильевич. – На полицейской службе такой вряд ли терпим может быть. Это для сведения подчиненных высказываю раз и навсегда».
Нетерпение к «насилованию человеческой личности»
Вержбицкий, не стесняясь, критиковал в прессе оступившихся полицейских, не скрывал должностных преступлений, не обходил стороной конфликты внутри коллектива, где «некоторые из подчиненных, вследствие старых личных неприязненных между ними отношений, враждебно относятся друг к другу», хотя, по мнению полицмейстера, нужно «дружно действовать для пользы дела».
Может показаться, что Тит Иоильевич не был склонен к прощению. Однако когда до него дошла информация, что полицейский совмещает службу с адвокатской практикой, что строжайше запрещено инструкциями, он не уволил сотрудника, а сделал ему замечание. В прессе не упомянул имя оступившегося, что обычно делал. Другим же напомнил: если «будут смешивать свои личные интересы и счеты с полицейской службой, то приму меры к прекращению этого, и, разумеется, меры эти не будут приятны по своим последствиям».
К обычным курянам начальник полиции призывал относиться с уважением. И неважно, совершил гражданин преступление, проступок, а может, просто выпил лишнего и хулиганит на улице. Тех, кто в полицейских частях бил и обкрадывал задержанных, Вержбицкий предо-стерег: «Насилование человеческой личности и сознательное подавление ее ради проявления полицейской власти, я полагаю, не может быть нигде и никем терпимо». В декабре 1889-го полицмейстер узнал, что осмотр и обыск задержанных в полицейских частях «возлагается на городовых, по неопытности которых допускаются при этом беспорядки, а иногда даже злоупотребления».
Вержбицкий ввел новые правила «приема» граждан, похожие на современные: в каждом отделе работу с задержанными проводят дежурные помощники приставов, в специально заведенную книгу вносят Ф.И.О. арестованного, «причины задержания, что при обыске найдено и отобрано, время освобождения задержанного из-под ареста». Доставленного в участок записывали во всех случаях, даже если человека забрали с улицы в пьяном виде. К таким горожанам Вержбицкий просил особых внимания и обращения: «Человеколюбиво относиться к лицам, попечению им порученным». Была введена новая должность особого надзирателя, по сути в Курске зарождались полицейские вытрезвители.
Яд для собак съел ребенок
Ругая и критикуя подчиненных, Тит Вержбицкий легко признавал и свои просчеты. Например, в ситуации с отловом бродячих собак. К началу работы нового полицмейстера проблема была актуальна для дореволюционного Курска. Например, весной 1890 года на Московской улице взбесилась собака, успев на территории частного дома укусить нескольких собак и поросенка. Позже она «была убита из револьвера», а вскрытие показало: больна бешенством.
Курские власти еще за несколько лет до этого ставили вопрос об отлове животных, возлагая миссию на господина полицеймейстера. Как ловили бродячих псов при прежнем начальнике, история умалчивает, но подчиненные Вержбицкого с его подачи стали практиковать признанное ныне негуманным действие – травили бездомных животных ядом. Это едва не привело к трагедии.
«Небрежное обращение городовых с отравой, вручаемой им для истребления бродячих собак, послужившее на днях поводом к самоотравлению ребенка, печально не окончившемся только благодаря своевременно принятым врачебным мерам, побуждает меня прекратить этот способ», – подчеркнул в приказе Вержбицкий, предлагая «возбудить вопрос об истреблении собак посредством ловли их».
Открыл первую школу полиции
Вержбицкий был в какой-то степени идеалистом: его полицейский – это народный слуга, который не только чтит закон и порядок, но и привлекательно выглядит, отлично знает служебные обязанности с предписаниями и людей, с которыми работает. Нового полицмейстера, к примеру, удивило, что в Курске городовые (их можно сравнить с современными сотрудниками ППС) «вовсе не знакомы с принятыми ими на себя обязанностями, что вызывает массу неудобств». Большинство сотрудников были не местными, из крестьян, не знали, где находится то или иное учреждение, дом, гостиница. Вержбицкий добился издания справочника с инструкцией для городовых с указанием адресов домовладельцев Курска, церквей и молитвенных домов, различных заведений.
Поразило Вержбицкого и то, что в Курске «городовые, за малым исключением, одеты крайне разнообразно и притом неопрятно». Новый начальник поручил одеваться по уставу и в чистое, дал времени «в течение месячного срока построить себе одежду и принадлежности обмундирования по установленной форме», добавив, что на форму сотрудники «получают достаточные средства».
Удалось Вержбицкому убедить курские власти открыть в городе осенью 1889 года школу для подготовки кандидатов на должности полицейских урядников (по современным меркам – участковых). По сути, одну из первых полицейских школ дореволюционного Курска. Учеба занимала четыре месяца. Вержбицкий возглавлял школу, преподавал на курсах, рассматривая со слушателями «положения и уставы о предупреждении и пресечении преступлений», разбирал документы по питейным заведениям, лесные, цензурные, паспортные акты, учил составлять «протоколы и донесения по разным случаям».
Краевед, журналист, коллекционер
Современникам Тит Иоильевич запомнился не только как главный полицейский Курска. Знали его и как коллекционера, журналиста, краеведа. Исторического образования Вержбицкий не имел, зато у него было желание сохранить историю Курского края. Коллекционируя старину, он не забывал передавать властям губернии уникальные артефакты.
Например, в 1890 году из личной коллекции он отдал один из списков рукописи «Повествование о Курской чудотворной иконе Божией Матери», которое, по мнению Вержбицкого, имело «весьма важное значение для Курского края». Еще бы: это про историю города. Тит Иоильевич предлагал открыть в Курске епархиальный церковно-археологический музей, а «Повествование…» должно было стать «первым вкладом, первой лептой» в будущие фонды музея. Сегодня нет данных, где находится артефакт…
Также Вержбицкий добился установки памятника поэту Ипполиту Богдановичу в Курске, а в Рыльске – памятника открывателю Русской Америки, путешественнику Григорию Шелихову.
Интересовали Тита Иоильевича и вполне земные проблемы. Так, еще в должности полицмейстера он разработал проект «нормальной столовой», отмечая, что «в Курске, где немало бедного люда среднего сословия, нет дешевой столовой, в которой за недорогую плату недостаточному классу населения возможно было бы иметь здоровую, питательную горячую пищу». Предлагалось перенять опыт Петербурга, где в местных столовых подают «отличный обед из трех блюд за чрезвычайно умеренную цену...»
Подготовил Александр ДЕМЧЕНКО
Вверх▲
Отзывы читателей (0)
Написать отзыв▼
Архив рубрики / Другие статьи этого номера 43 (1410) от 26 октября 2021 года
мирный атом • реклама
энергетика • рекламаВ Курской области откроется академия цифровой трансформации электросетевого комплекса
благоустройство
городская среда
эхо войны
происшествия
происшествия
происшествия
большой баскетбол
болеем за наших!
драгоценные клинки
пьедестал почета
юридическая консультация
росреестр информирует
гжи разъясняет
благоустройство
переработка
ходите на здоровье
во саду ли в огороде
