Курский след похищенной Казанской богоматери
В 1904 году общерусская православная святыня Богоматерь Казанская была утрачена. Эта икона прославилась, сыграв особую роль в событиях Смутного времени, и имеет историческую связь с новым государственным праздником – Днем народного единства (4 ноября). Искать святыню не перестали. И в 1915 году она неожиданно «объявилась» в Курской губернии.
Без всякой огласки, в совершенно секретной обстановке, спецслужбы приступили к напряженной работе. В мои руки попала архивная единица хранения под заголовком «Дело по заявлению ссыльнокаторжного Блинова о том, что местом хранения иконы Казанской Божьей Матери является Курская губерния». Никто из исследователей до меня даже не просматривал эти документы.
Пропажа Казанской Богоматери
В ночь на 29 июнЯ 1904 года исчезло все – икона, ее блистательные ризы и драгоценные украшения. На следующий день жизнь в Казани замерла. Народ устремился в кремль, дабы убедиться в неслыханном преступлении против православной веры. Какие только слухи не ходили! Но, скорее всего, икону похитили ради ее драгоценных украшений.
По «горячим следам» началось следствие, и сыщики вышли на след «черноволосого широкоплечего господина». Очевидец вспоминал: «Одного такого брюнета привели в полицию пассажиры трамвая: им показалось, что, сидя в вагоне, он все время старался прятать лицо. Выяснилось, что это был полицейский пристав, имевший привычку переодеваться в штатское платье, чтобы ехать на свидание к знакомой даме».
Вскоре вора-святотатца арестовали. Им оказался некий Чайкин, 32 лет, по профессии – «скупщик краденого», имевший богатое уголовное прошлое, но не познавший тюрьмы и каторги из-за того, как пояснил он сам, что «щедро делился с полицией». На суде Чайкин виновным себя не признал. Приговор, по мнению наблюдателей, был вынесен очень мягкий – 12 лет каторжных работ. Практически никто не поверил в указанный в материалах дела следующий факт: в печке дома, где жил Чайкин, обнаружили обуглившиеся доски, по размеру совпадавшие с иконой. Многие свидетели, побывавшие на месте происшествия, не подтвердили эту запись. Ее происхождение так и осталось невыяснено. Чины полиции, тщательно расследовавшие это громкое дело, долго недоумевали: ведь любая зацепка могла пролить свет на неочевидные факты. Всем стало ясно лишь одно – икона исчезла, а вместе с ней исчез один из сакральных символов правившей в России династии Романовых.
Шли годы, но поиски чудотворной святыни не прекращались. И вот в 1915 году появилась долгожданная «нить», вселившая надежду. 7 октября из Читы военный губернатор Забайкальской области направил на имя курского губернатора Николая Оболенского секретную и одновременно сенсационную депешу: «Отбывающий наказание в Кутомарской тюрьме Нерчинской каторги ссыльнокаторжный Михаил Блинов сообщил священнику тюремной церкви, отцу Алексею Златковскому, что ему известны участники ограбления чудотворной иконы Божьей Матери, оставшиеся не обнаруженными судебным следствием, а также место хранения самой иконы в пределах Курской губернии.
Согласно распоряжению епископа Забайкальского и Нерчинского Иоанна, священник Златковский произвел негласное расследование по поводу заявления ссыльнокаторжного Блинова. Данные, добытые произведенным расследованием, донесены в Святейший Синод. На основании вышеизложенного ссыльнокаторжный Блинов распоряжением начальника Главного тюремного управления переводится в Курскую губернскую тюрьму для указания места хранения иконы и одновременно епископом Забайкальским командируется священник отец Алексей Златковский».
Путешествие ссыльного в Курск
Далее события нарастали как снежный ком. Курская полиция готовилась проявить все свои лучшие качества, а губернатор получал телеграмму за телеграммой. Из них Николай Леонидович узнал, что епископ Иоанн «имеет убеждение правдивости показаний Блинова»; судьба святыни живо интересует великую княгиню Елизавету Федоровну, и она уже принимает в деле самое «близкое участие», а находящийся в пути «Блинов требует разрешения посетить частный дом Курска и проехать Обоянский уезд в сопровождении его духовника священника Златковского».
В Курске полиция усилила посты, активизировала тайных агентов. Из Петрограда выехали наиболее опытные чины сыскной полиции для обеспечения строгой секретности мероприятий. Виновника переполоха Блинова доставили в Курск и сразу определили в губернскую тюрьму. 23 ноября он обратился к прокурору Курского окружного суда с просьбой: «Прошу Вас найти возможным посетить Курскую губернскую тюрьму и вызвать меня для личного объяснения по очень важному делу. Если сочтете нужным, прошу вызвать в контору тюрьмы немедленно. Михаил Иванов Блинов».
Прошение препроводили прокурору Бровцыну лишь 25 ноября. В тот же день товарищ курского прокурора Головня допросил Блинова. Протокол весьма любопытный. Михаил Блинов был родом из дворян Петроградской губернии, занимался «письмоводством». Вот его признание. «В 1886 году за подлог осужден Смоленским окружным судом в арестантския отделения, во второй раз Красноярским окружным судом за сопротивление приставу приговорен в 1900 году к временным заводским работам на 2 года. И, наконец, 20 марта 1910 года Читинским окружным судом за убийство приговорен в каторжные работы на 20 лет, каковой срок согласно Манифесту был сокращен на 6 лет 8 месяцев, так что освобождению я подлежу 20 марта 1922 года. Наказание это отбывал в Кутомарской тюрьме Нерчинской каторги. Я просил Вас прибыть в тюрьму, чтобы сообщить по поводу бриллиантов с похищенной в Казани Иконы Божьей Матери кое-какие сведения.
Еще в бытность свою в Мариуполе я подружился с Василием Калачевым, с которым приехал в 1906 году в Курск. Там Калачев познакомил меня с каким-то Комовым, судившимся за церковные кражи, вместе мы отправились в Московскую гостиницу, что недалеко от Московских ворот. Во время пребывания в ресторане Калачев и Комов, ныне находящиеся где-то на свободе, указав на содержателя той гостиницы, по фамилии мне неизвестного, сказали: «Вот кто проглотил казанские бриллианты». Тогда же они пояснили, что Чайкин, ныне осужденный за похищение иконы, продал очень дешево бриллианты от нее какому-то еврею, которого рекомендовал содержатель гостиницы.
(Заметим, что Блинов обнаруживает слабое знакомство с биографией Чайкина. Этот лихой человек спустя 1,5 года после заключения бежал с каторги из-под Челябинска. Трое бежавших с ним сидельцев были убиты, трое пойманы, а Семен Чайкин ускользнул. Спустя год он объявился в Ярославле, где ограбил церковь. Его посадили в местную тюрьму. Он вновь пытался бежать, но, спрыгнув с высокой тюремной стены, сломал ногу и был застрелен часовым – авт.).
Впоследствии Чайкин с товарищами намеревался убить содержателя гостиницы за то, что он вовлек их в невыгодную с евреем сделку. Если бы можно было заключить этого хозяина гостиницы в курскую тюрьму, уверен, мне удалось бы дознать от него, кому именно проданы бриллианты. Более пока ничего объяснить Вам не могу».
Визит великой княгини
10 декабря в Курск на поезде прибыла великая княгиня Елизавета Фёдоровна в сопровождении двух шталмейстеров. В 9 часов утра она беседовала с монахинями и послушницами Троицкого женского монастыря. На следующий день к расследованию подключился бывший тверской губернатор, известный своими крайне правыми политическими взглядами. «Особа, приближенная к императору», князь Ширинский-Шихматов, приехал в Курск в сопровождении подполковника Прогнаевского. О том, что в деле достигнуты определенные успехи, свидетельствует телеграмма на имя курского губернатора от товарища министра внутренних дел, князя Волконского, с предложением наградить суммой в 300 рублей начальника курской сыскной полиции Сысоева «за содействие Ширинскому-Шихматову».
Но тут события приняли совершенно неожиданный поворот. Блинов ходатайствует перевести его в Сычевское полицейское управление Смоленской губернии «в цепях, но переодетым» и заключить в местную тюрьму. Самая сногсшибательная весть содержалась во 2-й части ходатайства: «Икону туда принесут и передадут лично священнику Златковскому. Батюшке пока лучше остаться в Курске, так как о подходящем времени приезда в Смоленскую губернию будет сообщено дополнительно».
На пользу делу, видимо, не пошла смена курского губернатора. 7 декабря 1915 года Оболенского перевели в Харьков, а в Курск назначен Багговут. В период «межцарствия» губернией управлял граф Гендриков. 28 декабря из МВД на его имя поступила очередная шифрованная телеграмма. Она предписывала «отправить в город Сычевку Смоленской губернии в кандалах, но переодетым в штатское платье, отдельным купе 3-го класса арестанта-каторжника Блинова под охраной и личную ответственность начальника курской сыскной полиции». Командировочные расходы Сысоеву предлагалось компенсировать из той премии в 300 рублей, то есть из своего кармана. Прибыть в Сычевку надлежало с 4 надежными конвоирами и поступить в распоряжение подполковника Юдичева.
Смоленская земля с нетерпением ждала курских гостей, но более всех жаждал скорейшего приезда князь Ширинский-Шихматов. «Все готово. Сделайте распоряжение об отправке первым поездом», – торопил он Гендрикова 31 декабря 1915 года. Курский губернатор обещал выслать людей «первым проходящим поездом, 4-м почтовым, 1 января» с прибытием на место 2 января 1916 года.
Но отправка в Сычевку произошла немного позже, так как 300 рублей Сысоеву выдали лишь 16 января. Израсходовал курский полицейский 253 рубля 50 копеек, на что имелись оправдательные документы. Остаток (46,5 руб.) Сысоев 23 января сдал в губернское казначейство. К сожалению, на этом курское дело заканчивается, и в нем нет указаний о судьбе иконы. Но интрига не исчезла.
Вместо P. S.: воспоминания адвоката
Адвокат Семена Чайкина на судебном процессе 1904 года в Казани Георгий Тальберг написал интересные воспоминания, находясь в эмиграции. Они хранятся в отделе манускриптов библиотеки Конгресса США, часть из них опубликована в России. Вот фрагмент: «Могу высказать свою догадку о судьбе Казанской иконы. Знаю, что Чайкин имел понятие об исторической и религиозной ценности святыни, переводя, разумеется, и то и другое в ценность денежную. Поэтому он уничтожил бы ее только в крайности. Но крайности в его деле не было: после преступления он жил в своей квартире спокойно почти неделю. Думается, у Чайкина был сообщник, ускользнувший от следствия. Как только икона была освобождена от земных богатств, она и часть драгоценностей были тотчас переданы этому сообщнику. Следующее утро уже не застало его в Казани. Куда он двинулся, были ли у них заранее выработанный план и приготовленное убежище – на этот счет не имею никаких догадок. Может, преступник спрятал икону в тайник, чтобы переждать горячее время, а затем сам окончил неожиданно свои дни в какой-нибудь стычке с полицией, и Казанская святыня лежит до сего дня погребенная в тайнике».
Что можно добавить? Без сомнения, Блинов хорошо знал Курск и губернию. Случайно или нет в деле фигурирует Обоянь? Примечателен факт его знакомства с местными уркаганами начала XX века. При изучении материалов дела не покидала мысль о том, что каторжанин просто «водил за нос» полицию и другие высокие чины. Всем заинтересованным лицам было известно о большом авторитете Чайкина в преступном мире. После его смерти на Нижней Волге даже объявился самозванец, выдававший себя за Семена и предлагавший за круглую сумму показать место, где спрятан чудотворный образ.
Блинов же не сделал и намека на вознаграждение или иные блага. С другой стороны, возникают большие сомнения в его религиозных или патриотических чувствах. Скорее, им двигали скрытые соображения личного характера. Наверное, загадку блиновской «акции» уже никто не разгадает. Но случайно ли он пошел на это в конце 1915 года? Ведь Блинов не знал о гибели Чайкина и, наверное, считал, что тот, отбыв срок, выйдет на свободу в 1916-м. Косвенно просматривается «игра на опережение». А значит, была вероятность найти икону с помощью преступных связей Блинова.
В последний раз «явление» Казанской иконы произошло в Великобритании в 50-е годы XX века. В начале 70-х ее приобрела униатская церковь, ныне она хранится в португальском городе Фатима. Но, изучив ее, специалисты датировали образ и оклад концом XVIII века. Хотя настоящая святыня гораздо старше. Пока что не пророческая мысль адвоката Тальберга: «Пройдут еще годы, наполненные малыми и большими человеческими смутами, и, кто знает, может, опять чья-то лопата, как 4 века назад отроет из-под земли древнюю святыню. И лик Богоматери, обсыпанный землей и еще более почерневший от времени, снова взглянет на мир скорбными очами…» Не исключено, что местом обретения Казанской Богоматери может стать святая курская земля.
Петр ГОРБАЧЕВ
Вверх▲
Отзывы читателей (2)
Написать отзыв▼
Архив рубрики / Другие статьи этого номера 04 (642) от 23 января 2007 года
человек годазнай наших!разговор без посредниковлицо городана подиумесчастливый билет
об этом говорят • рекламаКурскому кадетскому профессиональному училищу №27 равных в России нет!
впервые в областисвоими рукамипроцедурыпроисшествияпроисшествияпроисшествияпроисшествияпроисшествияспорт
автосалон • рекламапотребительпотребительпотребительпотребительпотребитель
потребитель • рекламапотребительпотребительпланета загадокпланета загадок
здоровьечко • рекламаздоровьечкоздоровьечкоздоровьечко • рекламаздоровьечко • рекламаКак похудеть в Новом году? На ваши вопросы отвечает «Славянская клиника»®
дела домашниедела домашниедела домашниедела домашниепесочницапесочницапесочницапесочница • реклама
