Когда человек – частная собственность. Как жили курские крестьяне в XVIII–XIX веках
Продолжаем знакомить вас с книгой «Страницы истории Курского края», которую написали главный хранитель фондов и заведующий экспозиционным отделом областного музея археологии Александр Зорин и Андрей Шпилев. Большую главу они посвятили курскому крестьянству. В их исследовании немало любопытных фактов. Например, у некоторых курских помещиков были свои гаремы. А знаете, сколько стоил один крепостной с женой и детьми?
Продавали, дарили и проигрывали в карты
В XVIII – первой половине XIX веков крестьяне делились на несколько групп: помещичьи, монастырские, государственные и однодворцы. Самые многочисленные – помещичьи – были частной собственностью своих владельцев. Они могли стать свободными, только получив у хозяина отпускную грамоту или попав на военную службу. «В последнем случае свободу получал не только солдат, но и вся его семья, – рассказывает Андрей Шпилев. – Если свободный человек вступал с крепостным в брак, он также становился крепостным. Это правило действовало даже, когда супруг не знал, что вступает в брак с зависимым человеком. Если женились крепостные разных хозяев, владелец парня должен был взамен отдать девушку или возместить потерю невесты деньгами».
Так как юридически крепостные были имуществом, владелец мог делать с ними все, что пожелает. Крестьян продавали, дарили, обменивали и проигрывали в карты. «Если крепостному причиняли увечье или убивали, с его владельцем обычно рассчитывались как за испорченную вещь, выплачивая оговоренную сумму денег, – поясняет Шпилев. – Совершенно обыденно среди описаний разных хозяйственных дел в «Дневнике» курского помещика Ивана Анненкова встречаются следующие: «1746 год. Дочь наша Анна сговорена... за капитана Бориса Сонцова... В приданые ей дано вещей, серебра, платья и прочего по цене на 1 500 рублей. Да в Курском уезде деревня с принадлежащими к ней землями, да людей и крестьян мужского пола 100 душ с женами и детьми».
«1753 год. Принято у сержанта Алексея Лаврентьева за убитого мишковского крестьянина Фатея Петрова по договору денег 50 рублей». Через пару лет Анненков пишет: «...учинена сделка в Курске с вдовой Ксеньею Васильевою на крестьянина Алексея Антипова с женою и с детьми за 100 рублей».
При этом, как уверяют авторы «Страниц истории Курского края», неверно считать, что все крестьяне были нищими. В доказательство приводят выдержки из «Путевых заметок о России» шведского путешественника Берка. Он писал, что «среди крепостных крестьян есть очень богатые, они становятся такими, если живут хорошо и имеют возможность продавать свой скот или ухитряются вести по деревням запрещенную торговлю сельхозпродуктами. Много зарабатывают и подрядами, то есть на строительстве, поставляя балки, доски и кирпич, для чего требуется только сама работа, поскольку в России много неисчерпаемых лесов. Среди 35 тысяч мужских душ, которыми владеет князь Черкасский, есть, говорят, несколько, имеющих по 15–20 тысяч рублей, а их хозяин по уши в долгах. Ибо хотя дворянин является господином всей крестьянской собственности, однако же нет примеров, чтобы господа отняли все имущество крестьянина, если он не совершил кражи или других тяжких преступлений».
Пара пощечин – и тоска отступила
Большинство помещиков понимали, что от крестьян зависит их достаток. Поэтому учили их грамоте, отправляли на ремесленные курсы. Но встречались и садисты. К примеру, генеральша Ольга Брискорн, которую называют курской Салтычихой.
«Криком отчаяния является поданное на имя Александра I 25 января 1822 года прошение крестьян генеральши Брискорн, работавших на ее суконной фабрике в селе Прилепы Дмитриевского уезда, – читаем в книге «Страницы истории...». – «Государь, отец наш премилосердный, убивает нас то, что детей наших в сущем младенчестве побрала на суконную фабрику и поморила их голодною и холодною смертью, где прошлую зиму сотни их померло. Да и больших (взрослых) людей померло без числа много, и не поспевали могил рыть, а очистили возле фабрики хоромы и днем туда мертвых валили, а по ночам караульщики накладут мертвых на воза и отвезут в село, где близ кладбища были хлебные ямы, то туда и навалят полную яму и засыпят без попа…» Почти полная безнаказанность хозяев была распространена повсеместно и воспринималась как нечто само собой разумеющееся».
Замечательный пример нравов курских дворян начала XIX века в своих «Записках» приводит актер Михаил Щепкин: «Была одна дама в Курске, собою прекрасивая... Весь город сожалел об ее болезни, которою она, несчастная, страдала. Болезнь ее состояла в страшной тоске, и вся медицина тогдашняя не могла найти средства облегчить ее, но случай открыл лекарство. Как-то, в самом сильном страдании, одна из крепостных девок принесла ей весьма дурно сделанную работу. Так дама вместо выговора дала ей две пощечины и – странное дело! – через несколько минут почувствовала, как будто ей сделалось получше... На другой день тоска еще более овладела ею, и в безвыходно-страдательном положении она, бедная, вспомнила о вчерашнем случае и, не находя другого, решилась попробовать «лекарство». Пошла в девичью, к первой попавшейся на глаза девке придралась и наградила ее пощечинами. И что же? В минуту как рукой сняло, а потом каждый день начала лечиться таким образом, и общество даже заметило, что она поправляется».
Гарем по-курски
Распространенным явлением было принуждение помещиками крепостных девушек к сожительству. Некоторые составляли из таких наложниц целые гаремы. «В слободе Чернянке Новооскольского уезда помещик устроил в восточном вкусе баню, куда имел обыкновение ходить ежедневно с молодыми и красивыми женщинами из крепостных, которые его парили и холили особенным способом, а затем обливали холодной водой, как он говорил, для подкрепления его физических сил», – сообщал бытописатель Николай Решетов.
– Надоевших наложниц хозяева обычно выдавали замуж за крепостных, – поясняют авторы книги «Страницы истории Курского края». – Изредка отношения могли заканчиваться женитьбой дворянина на любовнице-крепостной. После свадьбы она приобретала дворянское достоинство. Самая известная история такого рода – отношения графа Николая Шереметева с крепостной Прасковьей Ковалевой-Жемчуговой.
Были такие случаи и в Курской губернии. Новооскольский дворянин Иван Острожский-Лохвицкий в своих «Записках» сообщал, что в 1788 году живший в слободе Пещанке штык-юнкер Одинцов женился на своей крепостной, от которой к тому времени имел уже двоих детей: «Довольно после сего объявления было в народе речей и смеху, а от родственников от такой подлости слез. Сестра ж родная его, прапорщица Шидловская, которой нынешняя Одинцова жена была крепостная девка, не знала, что делать, видя из своей крестьянки невестку».
«Не столько нужна палка, сколько ласковое слово»
В «Военно-статистическом обозрении» Курской губернии 1850 года сказано, что общее количество крестьян обоего пола составляло 1 493 998 – это больше 90% жителей. В основном русские и малороссы-украинцы, число представителей других народов было крайне невелико – всего 0,07% от общего числа жителей.
– Это характерное для Курского края соприкосновение и взаимодействие представителей двух родственных народов придавало облику его населения удивительное своеобразие, заметное не только в быте, одежде и устройстве жилищ, но и в обычаях, характерах, нравах, – говорит Андрей Шпилев. – Особенно ярко это проявлялось у крестьян южной части Курского края.
Ученые приводят слова археолога и этнографа Алексея Дмитрюкова, сравнивавшего русских и украинских поселян Суджанского уезда. Он писал: «Домашнюю жизнь малороссийские простолюдины проводят в сельских занятиях и полевых работах. Приветливое и ласковое провождение времени с гостями проходит у них обыкновенно в угощении, которое по сравнению с русским доходит до лакомства… Русские не менее склонны к гостеприимству, но угощение их заключается в простой пище, и вообще они не наблюдают в еде такой разборчивости, как малоруссы. Кушание их состоит в постные дни большею частию в одном хлебе и квашеной капусте с квасом и солью, а в скоромные – в щах и каше; у малороссиян же и в постные дни бывает в обед и ужин горячая, и часто переменная пища… Трудолюбие есть свойство, преимущественнее принадлежащее русским, нежели малороссиянам. Первые переносят труды с неимоверным терпением. Многие из них и без земли имеют всегда значительное количество хлеба в запасе. Они нанимают землю или берут ее исполу (пополам с другими – авт.). Часть урожая свозят тому, кому принадлежит земля, а другую половину в свои огуменники. Для обрабатывания поля выезжают с сохами и серпами, проживают в поле иногда до двух недель и более, питаясь одним хлебом с солью и водою, и не употребляя ничего горячего. После тяжёлых летних занятий, казалось бы, свойственно отдохнуть в зимнее время; но русских труды не тяготят. Они обмолачивают хлеб, возят его в Черниговскую, Орловскую и другие губернии, где только есть значительные цены; делают сани, колеса, самопрядки, плетут лапти, нанимаются в извоз во все места в России и даже за границу… Малороссияне с меньшею охотою переносят труды... Тяжело разлучаются с домом, разве по крайней надобности, а в дальние дороги редко кто из них отваживается. Зато они с большей охотой занимаются ремеслами: кузнечным, горшечным, сапожным, да и ко всем прочим имеют большую склонность и переимчивость…»
Также, по мнению Дмитрюкова, малороссияне Суджанского уезда «весьма откровенны, чистосердечны, покорны с робостью, а в случае раздражения, в обидах им причинённых, отважны до безрассудства, но незлобивы. Заметны почтительность и учтивость их к старшим. Увидев священника, чиновника или кого-либо из старших себя, они заблаговременно снимают шапку и униженно кланяются. Дети, даже малолетние, нередко подражают сему примеру родителей. Для приведения их в послушание не столько нужна палка, сколько ласковое слово... Русские более скрытны, предприимчивы, упорны при достижении своих намерений, склонны к тяжбам… Несравненно менее они почтительны, нежели малороссияне, а особливо к тому, кто не имеет над ними никакой власти».
Марина ВЕБЕР, по материалам книги «Страницы истории Курского края». Использованы картины: «Крестьянское семейство перед обедом». Художник Ф. Г. Солнцев, «Переселенцы из Курской губернии». Художник К. А. Трутовский, «Наказание батогами». Художник Г. Гейсле
Вверх▲
Отзывы читателей (0)
Написать отзыв▼
Архив рубрики / Другие статьи этого номера 26 (1289) от 25 июня 2019 года
смена властипутевые заметкиПобедитель акции «ДДД» Татьяна Евдокимова: «Всем рассказывали, что путевку в Турцию выиграли»
события года
на арене • рекламав добрый путь!трагедии на водедрагоценная рапира
конный спортgreen streetдобро пожаловаться!График приема в приемной президента в Курской области в июле
юридическая консультациягжи разъясняетв царстве морфеядомашние питомцысезонноедавайте приготовим!
