Курянки лишают мужчин работы
Еще в детстве нас учили, что мамы разные нужны, мамы всякие важны. Но что делать, если твоя мама работает в морге или ловит преступников? Конечно же, гордиться!
«Не говорю, что работаю в морге»
Светлана Лыскова заведует танатологическим отделом областного бюро судебно-медицинской экспертизы. Впрочем, она не только руководитель, но и практикующий судмедэксперт – выезжает на места преступлений, проводит вскрытие трупов. В этой должности она всего полгода. Раньше работала в отделе «живых лиц». Фиксировала побои, изнасилования, травмы. Потом предложили работу в морге, своего рода повышение.
– До этого целый год думала – идти на работу в морг или нет, – говорит Светлана Витальевна. – Все-таки уговорили. Что касается родных, сначала все были категорически против: «Оно тебе нужно – с трупами работать? Лучше врачом, в чистом халатике ходить». Потом сдались. Конечно, сейчас интересуются, как дела в морге. Но в подробности вникать не хотят.
– В первое время было чувство страха?
– Нет, я же врач, закончила медуниверситет, получила специальность невропатолога. Когда еще училась, проходили курс судебно-медицинской экспертизы. Особо этим предметом не увлекалась, была уверена, что мне это не пригодится. Помню, привели нас в морг: здание старое, неприятные запахи Я периодически выбегала на улицу, чтобы подышать. И одна мысль в голове: никогда в таком месте работать не буду. Что называется – не зарекайся.
– Женщины – впечатлительные натуры, кошмары не снятся?
– Когда только начала работать, несколько дней мучила бессонница. Все-таки новые люди, новые обязанности – это немного беспокоило. А вот трупы не снятся. Да и во время ночного дежурства, даже если что-то стукнет, скрипнет, не вздрагиваю – глупо бояться мертвых.
– Говорят, что работники морга – циники. Это верно?
– Скорее это – не цинизм, а привычка. Бывают такие дни, особенно после праздников, когда к нам привозят больше 30 покойников. Целые сутки стоим за столами без передыха. А полуразложившиеся тела? Самое неприятное для меня это не их вид, а запах. Но, когда находишься в помещении какое-то время, запах перестаешь воспринимать. Раньше я сама не верила, но это действительно так.
– Возникает чувство жалости к погибшим?
– На первом вскрытии было морально трудно сделать первый разрез. Но потом, как бы это кощунственно ни звучало, перестаешь думать, что перед тобой человек. Больше смущают обстоятельства смерти. Жалко, когда в результате ДТП или несчастного случая погибают дети. Да и глядя на тела взрослых, порой сердце щемит. В канун Нового года, например, вскрывали тело молодого мужчины, которого убило током, когда он вешал гирлянду – хотел семью порадовать.
– Когда с вами знакомятся и спрашивают, где работаете, что отвечаете?
– Стараюсь не называть конкретное место работы. Зачем людей шокировать? Чаще всего говорю, что я врач. Ну, если уж очень интересно, представляюсь судмедэкспертом. Но даже если и сообщаю, что в морге, люди нормально реагируют.
Недавно Светлане Витальевне пришлось взять на работу свою 3-летнюю дочку. «Как я ни старалась ее быстро провести, дочка увидела женщину на каталке, – говорит собеседница. – И посыпались вопросы: «А почему она лежит?» Отвечаю: «Заболела», «А почему голая?» – «Только приехала», «А почему желтая?» и так далее. Кое-как переключила ее внимание на другое.
– Как отдыхаете?
– Очень люблю плавать в бассейне, танцевать. Просто обожаю петь, в свое время занималась вокалом. Отдыхаю так, как и все женщины «нормальных профессий».
Преступники строят женщине-участковому глазки
Майор милиции Анжелика Шарабарина из Железногорска – единственная в нашей области женщина – старший участковый. В милицию ее привел муж. До этого Анжелика Вячеславовна служила по контракту в армии.
– Всегда хотела стать военнослужащей, так что моя мечта сбылась, – говорит собеседница. – Еще в детстве, в основном, играла с мальчишками в войнушку, по деревьям лазила. Оторвой еще той была.
Сейчас в подчинении старшего участкового Шарабариной несколько мужчин. По ее словам, сначала приняли настороженно: «Видимо, решили, что буду сидеть в кабинете, в бумажках копаться, а они по вызовам мотаться вместо меня. Но, когда с ними стала выезжать на задержание преступников, семейные разборки – отношение изменилось. А я и сама не могу сидеть на месте, скучно».
Применять силу на практике Анжелике Вячеславовне не приходилось. Когда ситуация выходила из-под контроля, вызывала подмогу.
– Нелегко разбирать семейно-бытовые ссоры, – говорит старший участковый. – Придешь в квартиру, там грязь, вонь, пьяные мужики. Еще тяжело разговаривать с лицами кавказской национальности – для них женщина, даже в форме – не человек. Приходится ставить на место. А некоторых даже обижает, что успокаивать их пришла женщина. Как-то один подопечный заявляет: «Что, выяснила, кто я? Теперь вали отсюда!» И я не выдержала. Нет, не материлась, но так рявкнула на него, что сразу присмирел и успокоился. Кое с кем только так и нужно разговаривать, нельзя показывать, что слабее их. Порой работаю как психолог. Приходишь в квартиру, женщина с очередным ухажером водку пьют, а где-нибудь в углу сидит малыш – голодный, грязный, испуганный. Пытаюсь образумить мамашу, пристыдить, поговорить с нею как женщина с женщиной.
– Нарушители с вами не заигрывают?
– Бывает. Подвыпившие мужчины начинают комплименты отпускать, глазки строить. Видимо, в надежде, что я растаю от их чар, и все обойдется. Но я сразу обрубаю дальнейшие разговоры. Как правило, помогает фраза: «Вы как с офицером разговариваете?» Успокаиваются.
– Как отдыхает женщина-участковый?
– Никак (смеется). С работы бегом в детский сад – дочку забрать, потом ужин приготовить, семью накормить, всех спать уложить. И документы или планы дописывать. Конечно же, иногда ссоримся с мужем, работа оставляет совсем мало времени на семью. Радует, что дочь не мечтает о карьере военного. Хочет быть певицей.
Марина ВЕБЕР