1596 год: второе рождение Курска
Данная статья посвящается 425-летнему юбилею сооружения крепости на Курском городище. Весной 1584 года первого московского царя Ивана Васильевича, прослывшего Грозным, сменил на престоле старший к тому времени из сыновей этого «яростиваго» государя Федор.
Реальным властителем страны при «освятованном» и «преблаженном» самодержце, как часто называли Федора Ивановича, стал его шурин Борис Годунов, официально, что было беспрецедентным, именовавшийся правителем. «Ближний боярин» Борис Федорович, которому почти удалось вывести Московское государство из небывало острого хозяйственного и политического кризиса конца царствования Ивана Грозного, приступил, по выражению известного историка XIX века Н. И. Костомарова, к своему любимому делу – строительству городов. Уже зимой 1585–1586 годов были заложены Воронеж и Ливны, а в течение нескольких последующих месяцев – Самара, Уфа и Тюмень.
Пять лет спустя на южной, так называемой полевой окраине, часто подвергавшейся губительным набегам татар, восстановили долго пребывавший в запустении Елец. Это стало своеобразным ответом на нашествие крымского хана Гази (Казы)-Гирея на Москву, оказавшимся последним в длительной истории русско-татарских отношений. Впрочем, уже через несколько месяцев крымские царевичи опустошили многие уезды за Окой, захватив большой полон, включая сотни жен и детей местных дворян. По словам летописца, такой татарской «войны» не видели даже старожилы.
С основанием Саратова, Царицына, Тобольска, Березова, Сургута, ряда других городов заметно упрочились позиции России в Поволжье и Сибири. Правительство Годунова смогло вновь обратить внимание на южные рубежи.
16 июня 1596-го в Поле в сопровождении отряда ратных людей выехали стрелецкие головы Иван Лодыженский, Третьяк Якушкин и подьячий Никифор Спиридонов (головами считались младшие военачальники, а подьячие в бюрократической, как тогда говорили, приказной иерархии следовали за дьяками). Вернувшись через несколько недель в Москву, они предложили, отклонив ряд других вариантов, «поставить» Белгород на Северском городище и Оскол на Волдаеве городище, а также возродить крепость на Курском городище – на месте заброшенного в течение XIV–XV вв. древнерусского города.
В соответствии с решением Боярской думы уже осенью того же года – 7105-го по прежнему летоисчислению «от сотворения мира», то есть за три месяца, что типично для градостроительной практики Московского государства, деревянные стены и башни этих трех городов в основном были «срублены». О появлении Белгорода (кстати, при участии двух названных стрелецких голов), Оскола и Курска в 7105-м или 1596–1597 гг., точнее, в его осенние месяцы, сказано в разнообразных документах. Эта же дата, указанная и в написанной спустя несколько десятилетий «Повести о граде Курске», приводится в трудах авторитетных ученых, например, воронежских историков профессоров В. П. Загоровского и В. Н. Глазьева.
Курскую крепость было приказано «ставить» служилым людям – казакам, стрельцам, детям боярским – под началом воеводы Ивана Осиповича Полева, головы Нелюба Васильевича Огарева и подьячего Якова Акатьева. Столичный дворянин Полев до того, как сделался первым курским воеводой, был среди участников похода царя Ивана в Прибалтику в 1577 года, управлял Пронском, Рязанью, Орешком, Михайловом, Псковом, Ливнами, сражался с крымцами под Москвой летом 1591-го. Видный («выборный») дворянин Медынского уезда, находившегося близ Брянска, Огарев до приезда на Курское городище выполнял немало военных и дипломатических поручений. И, кстати, вместе с Полевым участвовал в успешной для России войне со Швецией – в походах начала 1590-го к Ругодиву (Нарве) и через два года – к Выборгу.
До смены новыми администраторами – воеводой князем С. С. Гагариным и головой А. Ф. Зиновьевым – Полев провел в Курске как минимум год, Огарев – два, до поздней осени 1598-го. За это время были «поставлены» главные оборонительные сооружения нового города, вместе с соседними «украинными» крепостями надежно преградившего путь крымцам в центральные уезды России.
В «Повести о граде Курске» упоминается о существовании в 1612 году (когда Курской крепостью безу-спешно пытался овладеть польско-литовский отряд) ветхого «малого града». Известный курский археолог А. В. Зорин рассудил, что этот «град» имелся в Курске и до 1596–1597 годов, Полев же с Огаревым лишь расширили площадь крепости, вероятно, углубили ров, установили частокол, а отнюдь не воздвигли городские стены и вал. Но «малый град», сооруженный на скорую руку, мог вполне обветшать и за полтора десятилетия. Документы же конца XVI века, пусть и немногочисленные, в частности, записи о служебных назначениях, составленные в Разрядном приказе – центральном военном ведомстве Московской Руси, недвусмысленно свидетельствуют о том, что подобно Белгороду и Осколу, а также основанным в 1599 году на Поле Валуйкам и Цареву-Борисову, да и Воронежу, Ливнам и Ельцу (тоже, напомним, возрожденному), Курск «поставили» со всеми обычными для того времени «крепостями». На Курском городище, иногда использовавшемся лишь как сторожевой пункт (к примеру, в середине XVI столетия), их не было.
Строительство осенью 1596-го «Курского города», вокруг которого быстро сложился Курский уезд, стало значительной вехой российской колонизации Поля. Существование отныне этого города наряду с другими крепостями «от польской украйны» фактически лишило крымских татар возможности совершать нередкие прежде грабительские вторжения к самому центру Московского государства.
Янкель СОЛОДКИН, профессор, доктор исторических наук