Большая эпидемия в Курской губернии
Курская губерния в своей долгой истории несколько раз переживала эпидемии. Регистрировались массовые случаи заражения брюшным и сыпным тифом, дифтеритом, дизентерией, скарлатиной, корью. Летом 1830 года пришла прежде неизвестная болезнь – холера. О том, как боролись с распространением этой заразы, почему реку Кур врачи называли «гнилой смертоносной канавой» и откуда взялись сектанты, предвещавшие конец света, в книге «Страницы истории Курского края» рассказали авторы: главный хранитель фондов Александр Зорин и заведующий экспозиционным отделом областного музея археологии Андрей Шпилев.
Сектанты-«гробовики» предвещали конец света
Прежде неизвестная страшная болезнь появилась в европейской части России летом 1830-го. Сперва холеру принимали за давно известную чуму. Но вскоре стало ясно: в страну пришло самое смертоносное инфекционное заболевание XIX века. Вот как описывал симптомы дипломат Александр Булгаков: «Болезнь начинается головокружением, потом делается сильная рвота и понос, кровь обращается в воду, человек истлевает и умирает в короткое время »
Была создана Центральная комиссия для пресечения холеры, в крупных городах стали разворачивать временные холерные больницы. Возглавить борьбу с «моровым поветрием» поручили министру внутренних дел графу Арсению Закревскому. О его «очень энергичных, но совершенно нелепых мерах остались такие свидетельства: всю Россию избороздил карантинами, которые совершенно парализовали хозяйственную жизнь страны, а эпидемии не остановили». У застав скапливались тысячи людей, их принуждали выдерживать карантин. В тех, кто пытался пробраться через оцепление, приказано было стрелять.
Курская губерния не стала исключением. Но сначала до нашего региона дошли слухи о невиданной прежде болезни. Причем с каждым днем они обрастали страшными подробностями и деталями. «Говорили, будто от холеры вымерло три города, будто мор будет длиться три года, потом придут семь голодных лет, а затем явится антихрист, – пишет Зорин в книге «Страницы истории Курского края». – В Рыльском и Путивльском уездах появились сектанты-«гробовики», предвещавшие конец света. Фанатики давали обет умереть от голода, делали для себя гробы и, закутавшись саванами, ложились в них, начинали петь стих о смерти, в котором говорилось, что «спасения больше нет в мире, а вместо него царит грех один, а потому следует всем умирать, чтобы не дать душе своей погибнуть в геенне».
В губернии начали принимать меры предосторожности, создавая «комитеты народного здравия», на границах устанавливали кордоны и карантины, заготавливали медикаменты. В основном это была хлорная известь для окуривания людей и вещей в карантине. «Аптекарям было запрещено повышать цены на лекарства, – читаем в книге. – На лечение больных стали собирать пожертвования. В «холерный комитет» присылали деньги, лекарства, чай и сахар... Старооскольский помещик Раевский, например, пожертвовал 200 ведер уксуса». Пусть вас это не удивляет – холерных больных пытались лечить уксусом и сеном, распаренным в горшке.
На борьбу с болезнью были брошены все медицинские силы. Звучит громко, на самом же деле все было плохо. В то время медперсонал губернии состоял из четырех членов врачебной управы, трех врачей городской больницы и 14 уездных дкторов. И это на всю губернию с населением полтора миллиона человек! «Поэтому для борьбы с заразой велено было привлечь вольнопрактикующих и отставных врачей, а также фельдшеров из полков, квартировавших в Курской губернии», – поясняет Александр Зорин.
Так как не все желали контактировать с больными, их приходилось заставлять. И в довольно жесткой форме. Если врачи не хотели отправляться на кордоны, где находились люди на карантине, их доставляли туда под полицейским конвоем, невзирая на возраст. Зорин рассказывает, как заштатный 70-летний врач Козловский хотел укрыться в Харьковской губернии, но его взяли под стражу и под конвоем доставили в Курск. Всего в нашей губернии отыскалось 20 «вольных врачей», их и распределили по заставам.
За несоблюдение карантина секли розгами
Первый случай холеры в Курской губернии был зарегистрирован 28 августа 1830 года в селе Чермошном Белгородского уезда. Заболел возвращавшийся из Таганрога крестьянин Никита Емельянов. От него заразилась семья, в хате которой он остановился на ночлег. В село сразу командировали доктора Евменова, который «прославился в Курске своими медицинскими познаниями и удачным лечением больных». Полицейским исправникам было предписано строго следить, чтобы крестьяне «наблюдали в образе жизни своей чистоту и опрятность, переменяли бы белье в неделю, по крайней мере раза по три, чтобы в избах помещались нетесно и скота и птицы в избах решительно бы не имели».
Крестьянские избы регулярно проверяли и виновных в том, что предписанные правила нарушаются, секли розгами. «На кордонах проезжих задерживали на 10–15 дней, окуривая хлором и серными парами, – пишут авторы книги. – Их никуда не выпускали и не позволяли ни с кем общаться. При этом средств на пропитание задержанных казной не выделялось, а покупать пищу им было не у кого. Люди голодали и пытались бежать, бросая подводы и имущество. Случалось, сбегали с кордонов и больные, разнося заразу. К началу октября холера распространилась по Белгородскому, Хотмыжскому, Обоянскому и Суджанскому уездам. Усиление мора усиливало и общую панику. В слободе Борисовке крестьяне схватили венгерского торговца и едва не убили, обвинив его, будто он «разносит холеру по добрым людям».
Неизвестной болезни боялись и многие врачи, просто не зная, как с ней бороться. Некоторые наотрез отказывались приближаться, тем более прикасаться к больным. Да и лечение использовали специфическое: помимо уже упомянутого уксуса, в ход шли сладкая ртуть и кровопускания. «Старооскольский врач Карпачев в рапорте писал: «Больные умирают так скоро, что я не успеваю даже делать им кровопускания», – рассказывает Зорин.
Эпидемия распространялась. Этому способствовало и передвижение стоявших под Курском войск: полки стали покидать губернию в связи с начавшимся восстанием в Польше. «Тверской драгунский полк выступил из Белгорода, а Переяславский драгунский полк вышел из Обояни, – читаем в книге. – По пути они оставляли больных солдат в деревнях, где вслед за тем также появлялась холера... В Курске эпидемия началась 10 октября 1830 года после приезда из Харькова купца Веретенникова. При этом сам он выздоровел и прожил еще много лет, но холера распространилась по всему городу, свирепствовала она в Дьяконовской, Стрелецкой и Ямской волостях. Наиболее пострадали улицы на берегах Кура. Речка, давшая имя городу, в то время превратилась в сточную канаву. В рапортах врачей она именовалась не иначе как «распространительницей заразы» и «гнилой смертоносной канавой».
Эпидемия как способ скрыть преступления
Когда от страшной болезни массово умирали люди, нашлись те, кто решил использовать эпидемию для сокрытия преступлений. «В Льговском уезде в имении помещиков Луниных внезапно умерла дворовая девка Жмырева, а уездный врач Лейдлов списал ее кончину на холеру, – отмечает Зорин в книге. – Но затем появились свидетельства о том, что она погибла от жестоких побоев, а врач «пустил в коммерческий оборот холеру вследствие получения от Луниных приличного гонорара». Доктора-взяточника арестовали, исключили со службы.
За него вступилось все льговское дворянство, трогательно расписывая его достоинства и называя «истинным другом человечества». Но губернатор Демидов встретил прошение весьма холодно, ответив губернскому предводителю дворянства: «При всем моем желании делать все приятное для дворянства здешней губернии я, к сожалению, не нахожу возможным предпринять ходатайство о бывшем льговском уездном медике Лейдлове; ибо произведённое им свидетельство мёртвому телу крестьянской девки Жмырёвой, давшее случай сокрыть настоящую причину смерти её, от побоев происшедшую, есть такое преступление, которое отнюдь не может быть оправдываемо никакими другими хорошими качествами».
Эпидемия холеры в Курской губернии стала ослабевать и к июлю 1831 года прекратилась. Но вспышки отмечались еще зимой и весной 1832-го. Рыльская мещанка Анна Кричевцева на страницах старинной рукописной книги «Октоих певческий» сделала запись: «1832 года был мор, а болезнь называли холера и очень трудна Когда в каком доме кто умрет, тот дом оцепят на 12 дней, а тела возьмут и отнесут в место, где и начнут рубить на несколько частей, положат в гроб, зальют известкой и золой, а потом схоронят».
– Холера покинула Россию, двинувшись за запад, – пишет Зорин. – Сведения об эпидемии стали приходить из Австрии, Пруссии, Франции и Англии. Докатилась она и до Америки, распространяя на своем пути тот же ужас. В Курской губернии, вздохнувшей, наконец, с облегчением, по всем городам и селам были проведены благодарственные молебны, а врачи, привлеченные к борьбе с холерой, получили за свое усердие благодарность от графа Закревского. В народе же надолго осталась память о страшной «большой холере» – так куряне называли эпидемию 1830–1832 годов.
Варвара БОЕВА, по материалам книги «Страницы истории Курского края»